1Q84. Тысяча невестьсот восемьдесят четыре. Книга - Страница 35

Снов, которые она видит, всего три. По крайней мере, никаких других она вспомнить не может.

В первом всегда гремит гром. Комната утопает во мраке, и гром не стихает ни на секунду. Только молния не сверкает. Совсем как в тот вечер, когда она отправила Лидера на тот свет. Аомамэ лежит в постели голая, а по комнате кто-то передвигается. Медленно и осторожно. По ковру с длинным ворсом. Воздух вокруг тяжелый и спертый. Оконные стекла мелко дрожат от громовых раскатов. Ей страшно: она понятия не имеет, что это рядом с нею. Человек? Животное? Или ни то, ни другое? Вскоре Нечто покидает комнату. Но не через дверь или окно. Просто медленно отдаляется, а затем исчезает вовсе. И наконец оставляет ее одну.

Аомамэ нашаривает кнопку торшера, включает свет. Вылезает из кровати и оглядывается. В стене напротив кровати — дыра, через которую смог бы протиснуться человек. Но дыра нестабильна — она шевелится и меняет форму, то увеличиваясь, то уменьшаясь, словно живая. Нечто вышло из комнаты через эту дыру. Аомамэ заглядывает в нее, но внутри — лишь бездонная тьма. Густая и плотная — кажется, можно отрезать кусок и взять его в руки. Аомамэ любопытно и страшно одновременно. Сердце чуть не выскакивает из груди. На этом сон обрывается.

Во втором сне Аомамэ стоит на обочине хайвэя. Тоже голая. Люди таращатся на нее из застрявших в пробке автомобилей. В основном — мужчины, но есть и женщины. Они разглядывают ее маленькую грудь, пышный ежик волос у нее на лобке и придирчиво все это оценивают. Недовольно хмурятся, натянуто улыбаются или зевают. А то и равнодушно глядят сквозь нее. Аомамэ хочет прикрыть наготу. Хотя бы грудь и промежность. Какой-нибудь тряпкой или газетой. Но под рукой ничего подходящего нет. А кроме того, отчего-то (не понять отчего) она не способна шевелить руками. Порывистый ветер возбуждает соски, ерошит волосы на лобке.

Но самое ужасное — как назло, у нее вот-вот начнутся месячные. Внизу живота уже совсем горячо. Что же делать, если перед всей этой публикой пойдет кровь?

Но тут открывается дверца серебристого «Мерседеса»-купе, из него выходит элегантно одетая женщина средних лет — светлые туфли на каблуках, темные очки, серебряные серьги. Стройная, ростом и фигурой похожа на Аомамэ. Пробравшись между застывших автомобилей, женщина снимает светло-желтое весеннее пальто — не очень длинное, до колен, — и надевает на Аомамэ. Пальто легкое, как перышко, простого покроя, но, видимо, дорогое. На Аомамэ сидит как влитое, словно шито на заказ. Незнакомка застегивает его до последней пуговицы.

— Я не знаю, когда смогу вернуть вам его, — говорит Аомамэ. — И к тому же боюсь, запачкаю кровью…

Ничего не ответив, женщина едва заметно кивает, разворачивается и, лавируя меж автомобилей, возвращается к своей машине. Сев за руль, машет Аомамэ. Или так только кажется? В легком, мягком пальто Аомамэ чувствует себя точно бабочка в Коконе. Наконец-то все самое сокровенное скрыто от посторонних глаз. И тут, словно дождавшись своего часа, по ее бедрам стекают первые струйки крови. Теплой, густой. И лишь глянув вниз, Аомамэ понимает, что это не кровь, а какая-то бесцветная жидкость.

Третий сон словами толком не описать. В нем нет ни сюжета, ни событий, ни каких-либо сцен. Есть только движение. Аомамэ словно перемещается без остановки во времени и пространстве. Когда и где это происходит — неважно. Главное в том, чтобы не оставаться на месте. Все вокруг постоянно течет, изменяется; в этой текучести и рождается некий великий смысл. И чем дольше Аомамэ в таком состоянии, тем призрачнее делается ее тело. Она смотрит на свои ладони — и различает то, что за ними. Глядит на живот — и видит кости и внутренние органы. «Этак я скоро совсем исчезну, — думает Аомамэ. — Что же случится со мной, когда я стану невидимой?» Но ответа она не знает.

В два часа дня звонит телефон и будит Аомамэ, задремавшую на диване.

— Новости есть? — спрашивает Тамару.

— Никаких, — отвечает она.

— А человек из «Эн-эйч-кей»?

— Больше не появлялся. Грозился прийти, но, похоже, только запугивал.

— Возможно, — допускает Тамару. — Только оплата за «Эн-эйч-кей» у тебя переводится автоматически через банк. Об этом написано в квитанции, наклеенной на двери твоей квартиры. Сборщик взносов не мог бы ее не заметить. Так мне объяснил по телефону их сотрудник. Сказал, что здесь какая-то ошибка.

— Значит, я все-таки не должна ему открывать?

— Главное — не привлекать ничьего внимания! Лично я не люблю, когда такие ошибки допускают у меня перед носом.

— Ну, все на белом свете ошибаются то и дело.

— Белый свет — белым светом. А я — это я, — подчеркивает Тамару. — Чего бы странного с тобой ни случалось, о любой мелочи немедленно сообщай.

— Об «Авангарде» что-нибудь слышно?

— Затаились, как в могиле. Словно ничего не произошло. Внутри секты, может, что-то и движется, но снаружи ничего не разобрать.

— Но я слышала, у вас в секте есть информатор?

— Информация поступает, но крайне скудно. Похоже, там закручивают гайки. И этот кран теперь перекрыли.

— Но меня все еще ищут, верно?

— После смерти Лидера в их руководстве, конечно, образовалась большая дыра. Кто станет его преемником и куда поведет секту, похоже, еще не решили. Но в том, что тебя необходимо поймать во что бы то ни стало, все они сходятся. Этот факт сомнению не подлежит.

— Не очень веселый факт.

— В любом факте главное — весомость и точность. А уж какие эмоции он вызывает — дело десятое.

— Так или иначе, — говорит Аомамэ, — если они меня сцапают и поймут, кто за мной стоял, у вас тоже начнутся неприятности.